Маленькая женщина и большой педагог
Это мои ученики, и я прославлюсь в них
Адмирал Н.О. Эссен
Фамилия, выделенная трижды. В 2011 году историко-филологический факультет Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского отмечал 65 лет со дня своего основания. К юбилею был выпущен список всех выпускников факультета 1951-2010 годов. Фамилии тех, кто получил ученые степени и звания, выделялись жирным шрифтом. Обладатели дипломов с отличием были удостоены курсива. Занявших высокие посты в органах государственного управления, заслуженных учителей и работников культуры отметили подчеркиванием. Выделенные и подчеркнутые имена сопровождали фотографии, разнесенные по пяти рубрикам: профессора и доктора наук [1]; кандидаты и доценты [2], высокопоставленные государственные служащие [3]; заслуженные деятели культуры [4]; заслуженные учителя и отличники народного образования [5].
В системе школьного и дошкольного образования работают многие выпускники истфака. В справочнике их фамилии названы, но персональной фотографии удостоились всего 19 человек. Открывает рубрику портрет студентки первого выпуска истфака, его первой круглой отличницы Елизаветы Исаевны Спевак (выпуск 1951 года). Это девичья фамилия моей мамы.
В семидесятых годах она преподавала историю и обществоведение в средней школе № 11 Приокского района города Горького. Приказом министра народного просвещения М.А. Прокофьева она была удостоена почетных званий «Отличник Народного просвещения» и «Учитель-методист». Второе звание присваивалось учителям, которые работали по авторской методике, и эта методика стабильно обеспечивала высокий уровень знаний. В Горьковской области подобное звание получили всего семь учителей, по одному человеку на каждый учебный предмет. Когда мама проводила свои эвристические уроки, студентов педагогического института снимали с занятий, чтобы они могли посмотреть, как на основе пройденного материала ученики с помощью вопросов учителя сами находят новые причинно-следственные связи.
Особенности творческого почерка. Не довольствуясь простым пересказом учебника, мама добивалась от учеников понимания смысла исторических событий, в результате чего факты обретали статус закономерности. Вам кажется, что это просто? Тогда скажите, почему в 1812 году Наполеон пошел на Москву, а не на Петербург? Почему в 1941 году немецкое командование считало, что с выходом на линию Волга-Архангельск война с Россией будет закончена? Талантливо заданный вопрос выводит человека в сферу непознанного, заставляя его по-новому посмотреть на то, что казалось ему очевидным. Если мне скажут, что сказку о Красной Шапочке Шарль Перро написал в 1697 году, то такое увеличение знаний оставит меня на прежнем уровне понимания авторского замысла. Чтобы привычное превратилось во что-то принципиально новое, надо удивиться тому, что Волк почему-то не съел Красную Шапочку прямо в лесу и в доме съеденной бабушки зачем-то устроил спектакль с переодеванием. Но увидеть подобный вопрос может далеко не каждый.
На своих уроках мама рассматривала исторические события в их взаимосвязях. Рассказ о Курской битве (5 июля – 23 августа 1943 года) она дополняла информацией о высадке союзников в Сицилии (10 июля 1943 года), налетах немецкой авиации на город Горький (4-5 июня 1943 года), сражениях в Северном море (операция военного флота Германии по срыву военных поставок «Вундерланд-2», провал которой обеспечен героической гибелью ледокольного парохода «Александр Сибиряков» 25 августа 1942 года). Связь этих событий обнаружить непросто, но она наглядно демонстрирует масштаб коренного переворота во Второй мировой войне. На этом фоне бомба, упавшая на Средной рынок, выглядит комично и одновременно символично. Подброшенная взрывной волной блеющая коза демонстрировала невозможность укрыться от войны среди бытовых повседневных забот.
При объяснении нового материала каждый вопрос темы ученики записывали в тетрадки, а ответ на него писали слева на полях в девять клеток. Если надо было записать примеры или пояснения, то поля увеличивались до 12 клеток. Широкие поля позволяли быстро находить нужный вопрос и не читать ответ, если ты его знаешь. Собственное мнение ученик мог записать на полях, но при ответе его можно было не воспроизводить.
А я знаю, как она это делает. Многие дети видят своих родителей во время работы. Они аплодируют мамам с первых рядов зрительных залов и вместе с папами отправляются в дальние рейсы к бабушкам. Они видят, что папа управляет автомобилем, но не задумываются над тем, как он удерживает многотонную фуру на скользкой, как каток, дороге. Мне повезло. Мы с мамой окончили один и тот же факультет университета, некоторые из ее педагогов преподавали и мне, поэтому во время педагогической практики я понимал, какую задачу она решает в том или ином фрагменте урока и мог оценить, как она это делает. В отличие от инспекторов в насупленных очках, я видел маму на работе и дома, где она готовилась к завтрашнему уроку, складывая его из мельчайших фрагментов учебной программы и своих жизненных впечатлений. Для всех остальных это было объяснение нового материала, а я видел моментальный снимок всей прожитой жизни.
“Всем смертям назло”. Самыми яркими детскими впечатлениями девочки 1929 года рождения стала война. Первый раз ее папа ушел на фронт в 1940 году. В сражениях с белофиннами был взят в плен и вместе с другими пленными красноармейцами отпущен на родину после окончания военных действий. С «зимней войны» он возвратился домой весь покрытый вшами, в шинели и летнем обмундировании. Зимой 1941 года в оборонительных боях за Москву осколок немецкого снаряда попадет ему в живот. Окровавленными руками он будет удерживать выпадавшие кишки, и звать санитаров. Спасать обреченного на смерть человека санитарам не было никакого смысла: они искали тех, кто после излечения может вернуться в строй. Вытаскивать себя с поля боя он заставит их под угрозой применения оружия. Врач медсанбата спас ему жизнь, и целых двадцать лет он будет жить болью. Его мать, т.е. мамина бабушка, получила похоронку на своего младшего сына Гришку и сошла с ума. Каждую ночь она будет настежь открывать входную дверь, потому что, уходя на фронт, сын забыл взять ключи от дома. Стоны отца, запах йодоформа, ночные визиты скорой помощи и шаркающие шаги сумасшедшей старухи, которая среди ночи открывает входную дверь в кромешную ночь, стали артефактами маминых воспоминаний о своем детстве.
В советской школе учитель истории мог рассказывать детям о выдающихся государственных деятелях, пламенных революционерах, полководцах и героях. Упавший на залитый кровью снег простой солдат авторов учебных программ не интересовал. Но мама нашла очень неожиданный способ обойти этот негласный запрет. Рассказывая об истории Нижнего Новгорода в годы Гражданской войны, она в одном ряду назвала Волжскую военную флотилию и сформированную из комсомольцев шестую «лихую» роту. Два разных по масштабу события были соединены через запятую и оказались равнозначными. Сегодня этот прием эффективно используется английской корпорацией ВВС при съемках документальных фильмов. Съемочная группа восстанавливает хронику исторических событий через индивидуальные судьбы их участников. В современной России хроника исторических событий и судьба отдельного «маленького» человека по-прежнему существуют независимо друг от друга.
“Покажите мне Москву, москвичи”. Родной дядя моей мамы – выдающийся советский жонглер Виктор Спевак, который впервые в мире начал работать с шестью предметами. В первом советском стереофильме «Счастливый рейс, Или Машина 22-12» (1949) он играл самого себя, жонглировал мячом и прямо со сцены одну за другой набрасывал на головы сидевших в зале женщин модные шляпки. В футбольном клубе «Динамо» он ставил футболистам игру головой, и москвичи специально шли на стадион, чтобы увидеть, как знаменитый цирковой артист два часа бегал по полю и все это время удерживал на голове футбольный мяч. Когда он заболел, спасать его от смерти в Москву вызвали ведущего горьковского хирурга генерал-майора медицинской службы Ефима Львовича Березина. В следующий раз его срочно доставили в столицу, чтобы оперировать маршала Р.Я. Малиновского.
Во время школьных каникул знаменитый дядя приглашал племянницу к себе в гости и показывал ей талантливых людей, которые, по его мнению, в ближайшем будущем должны были стать звездами первой величины. Он познакомил девочку с пока еще неизвестным вратарем Львом Яшиным, в обшарпанном клубе на окраине Москвы они смотрели концерт молодого Аркадия Райкина и вместе со всей Москвой шли на стадион, чтобы увидеть атаку легендарной команды Центрального дома Красной армии» (ЦДКА) во главе с Бобровым и Федотовым.
Бобёр, лодырь, бегай! В конце сороковых годов команда футбольного клуба ЦДКА была самой популярной командой Москвы, она олицетворяла армию, победившую фашизм и после ареста ведущих игроков «Спартака» оставалась единственной альтернативой московскому «Динамо». В сознании болельщиков команда Лаврентия Берии ассоциировалась с рыскавшими по стране черными воронками и ночными арестами. Трибуны освистывали ее игроков и желали, чтобы сидящий в правительственной ложе Берия увидел, как «команда лейтенантов» в очередной раз разгромит «команду внутренних органов».
Начиная с 1936 года все футбольные клубы нашей страны играли по системе «дубль W». В линии атаки действовали трое нападающих. Им помогали два оттянутых назад инсайда, поэтому расположение игроков атаки напоминало латинскую букву W. Тренер армейцев Б. Аркадьев изменил расстановку игроков атакующей линии. На острие атаки у него остались Всеволод Бобров и Григорий Федотов, а обязанности инсайдов выполняли Владимир Дёмин (слева), Валентин Николаев (в центре) и Алексей Гринин (справа). Мелкими пасами ближайшему партнеру они плели кружево атаки, создавая условия для знаменитого прорыва Боброва. Внешне пассивный, он ожидал передачи от партнеров, и его демонстративная расслабленность выводила болельщиков из себя. «Бобёр, лодырь, бегай! – скандировали трибуны. – Бобра с поля!» Но как только мяч оказывался у него, Бобёр шел на прорыв и весь стадион вставал в ожидании чуда. И когда оно совершалось, великий спортивный комментатор Вадим Синявский на всю страну кричал в микрофон: «Го-о-л! Золотая нога Боброва». Весь стадион дарил Бобру свое обожание, а он, гад, делал вид, что ничего не произошло. Знаменитую атаку команды ЦДКА мама воспроизводила на своих уроках при помощи основного тезиса и его доказательств, но хронологическая последовательность событий была изменена. На футбольном стадионе прорыву Боброва предшествовала игра инсайдов. На маминых уроках взаимодействие прорыва и его подготовки осуществлялось в обратном порядке. Сначала ничем не подтвержденная мысль ломала защитные порядки стереотипов, а затем начиналось ее логическое обоснование.
“Театр масок” Аркадия Райкина. В миниатюрах Аркадия Райкина мишенями насмешек становились преимущественно бытовые сюжеты. Он высмеивал пьянство, хамство соседей, невежество, приспособленчество, подхалимаж и очень осторожно касался «запретных» для сатирика тем. Зрители смеялись над его героями и не отождествляли себя с ними. Они же не устраивали пьяный дебош в «греческом зале», не путали своих детей с детьми своих соседей и тоже возмущались низким качеством оказанных им услуг. Грозную силу райкинского смеха сумел разглядеть выдающийся советский философ Эвальд Ильенков. Он увидел, что великий актер высмеивает способ мышления, которое не способно рассматривать явления через внутреннюю связь их противоположностей. В знаменитом спектакле о проблемах воспитания он произносил монологи в образе разных людей. Маски менялись, но их носитель оставался одним и тем же. Зритель сочувствовал очередной маске или расправлялся с нею, а великий артист со скрытой усмешкой уже готовился предстать в новом облике.
Этот способ мышления мама использовала при объяснении нового материала. Здесь каждый тезис опирался на систему аргументов. Они его подтверждали и одновременно готовили его трансформацию в новый тезис. В результате каждый новый тезис становился «новой маской» той же самой темы, раскрытие которой подчинялось железной логике причинно-следственных связей, приправленной неповторимой маминой иронией и ее знаменитыми афоризмами («худая корова – это еще не газель»).
“Уланова – это классика” (Сталин). В 1946 году Большой театр поставил балет «Ромео и Джульетта» на музыку Сергея Прокофьева. Партию Джульетты танцевала сама Галина Уланова. По ходу действия полновластный владыка Вероны Герцог Эскал угрожает остаться глухим «и к просьбам, и к словам», отправляет Ромео из города «без права переписки», собирается «допросить всех тех, кто в подозренье», обещает прощенье одним и кару другим. В послевоенной Москве это вызывало у зрителей ассоциации со сталинским режимом. В исполнении Улановой Джульетта отстаивала свое право любить «врага Герцога и Вероны».
Среди многих своих учеников мама чаще других вспоминала Сашу Тихонова. Будучи школьником, он совершил серию дерзких краж государственного имущества в особо крупных размерах. В ходе судебного заседания вызванные в суд учителя говорили о «паршивой овце» и недостатках своей воспитательной работы. А мама говорила судьям, что Саша совершил преступление и должен понести наказание. Но она будет ждать его возвращения из тюрьмы и верит, что он вернется таким же храбрым, умным и добрым, каким она его знает и любит. Когда Саша вернулся, он первым делом пришел домой к своей любимой учительнице, и она встретила его как самого дорогого гостя. Через много лет после его трагической гибели еще одного маминого ученика поймают за руку во время карманной кражи в раздевалке. Мама расскажет ему, какие дерзкие воры у нее учились и почему она не уважает его даже как вора. О, этот неповторимый мамин слэнг! Она умела быть аристократичной на уровне произнесенного текста и абсолютно нецензурной на уровне подтекста. Источниками текста была классика мировой художественной литературы, а непроизнесенный подтекст воспроизводил лексику бесконечных очередей, соседских скандалов в подвальной коммунальной квартире на улице Посевной, атакующий бред инвалида войны и повседневное общение сельских трактористов. Два уровня языковой культуры, подобно жерновам, перемалывали всякого, кто имел неосторожность в них попасть. Однажды ученик предложил ей отменить последний урок второй смены и пойти домой. Ответ последовал молниеносно: «К тебе или ко мне»?
“Нашими учителями становятся не те, кто нас учит, а те, у которых учимся мы сами” (Виктор Гюго) . Самые яркие впечатления моей мамы о своих студенческих годах связаны с лекциями профессоров С.И. Архангельского и Н.П. Соколова. Первый приходил в аудиторию и принимался читать конспект своей лекции. Его монотонная и эмоционально бесцветная речь действовала на слушателей усыпляюще, а необходимость записывать каждое слово превращала восприятие лекции в тяжелый физический труд. Но, когда пришло время экзаменов, студенты по достоинству оценили свои конспекты, где все было разложено по полочкам.
Эту скрупулезную научную добросовестность мама использовала при составлении своих поурочных планов, где каждая тема была представлена необходимым минимумом информации для ответа на уроке или экзамене. Это умение выделить самое главное в любой теме сделали мамины конспекты популярными не только среди учеников, но и среди преподавателей. Они переписывали их друг у друга, а студенты вузов готовились по ним к экзаменам по гуманитарным дисциплинам. С той поры прошло очень много лет, но и сегодня новые поколения студентов выкладывают в Интернет эти «прикольные шпоры».
Совершенно иначе подавал материал крупный специалист по истории Византии профессор Николай Петрович Соколов. Артистичный по природе, он превращал свои лекции в спектакль одного актера. Его было интересно слушать, но записывать за ним было невозможно. Студентка профессора Соколова и прирожденная актриса, мама часто повторяла, что «учитель должен быть сценаристом, режиссером и исполнителем главной роли в спектакле, который называется Урок», но эмоциональную реакцию зрителей она умела вызывать не только драматизацией исторических событий, но и красотой логически безупречных рассуждений. Этому ее научил преподаватель истории ВКП (б), фамилию которого она забыла. Он пришел в аудиторию прямо с фронта и был очень красивым в морской форме с кортиком (я так и знал, что без моряков здесь не обошлось!). При объяснении ленинских работ его формулировки следовали одна за другой: почему большевики должны взять власть, почему они могут взять власть, почему они удержат власть. Эти похожие на утверждения вопросы напоминали лаконичные строки судовых журналов. То же самое происходило на маминых уроках во время объяснения нового материала. Здесь тезис подкреплялся системой аргументов, каждый из которых готовил почву для нового утверждения. Следующий тезис содержал в себе предыдущий, поэтому иерархия рассуждений концентрировалась в итоговом выводе. Ученик соглашался с каждым тезисом, поэтому ему казалось, что вывод сделал он сам.
“Он такой галантный, но держусь с ним прохладно”. Люди, которые учились вместе с мамой, рассказывали, что в студенческие годы за ней ухаживал один отличник. После окончания университета он заведовал кафедрой в университете, а после развала СССР эмигрировал из страны и стал профессором какого-то американского университета. Но даже за океаном продолжал считать маму самой красивой и талантливой женщиной на свете. А все-таки правильно, что мама выбрала нас с папой и дедушкой.
“Отдавайте Богу богово, а Кесарю кесарево”. Если не считать естественного для любой женщины страха за своих детей, мама была абсолютно бесстрашным человеком. Сохраняя собственное достоинство, она вежливо и доказательно разговаривала с любым начальством. Неконтролируемый страх она испытывала только по отношению к своему свекру, которого она называла папой. Малограмотный крестьянин, чернорабочий автозавода, фронтовой шофер, плотник на стройке, он вознес жену своего сына на немыслимую высоту, и она боялась не удержаться на этом уровне. Угощая свекра приготовленным ею обедом, в ожидании приговора мама терзала свой фартук. Как все крестьяне, дедушка ел очень красиво. Закончив обед, он выносил один и тот же вердикт: «Наша Лиза – золото», и мама выдыхала накопившееся в ней напряжение. Он храбро воевал в Гражданскую войну и Великую Отечественную. После окончания войны дедушка стал очень религиозным человеком, но свою веру он никому не навязывал. Библию он держал взаперти, а молился после того, как уснут внуки. Его отношение к Богу разительно отличалось от того, что говорили школьные учителя. Он был трудолюбивым, красивым, добрым, мудрым и деликатным. А еще он знал смешную песню про Машуру и умел делать санки-ледянки, которые быстрее всех скатывались с горы.
Да, он не выписывал советских газет, не слушал радио и не включал подаренный ему телевизор. Но невежественным мракобесом он не был и Джордано Бруно не убивал! Дедушка Филипп искренне не понимал, почему государство хочет отнять у него Бога, но его пассивное сопротивление было очень упорным. Дед предлагал говорить представителям атеистической власти то, что они хотят услышать, но при этом иметь собственное мнение и держать его при себе. Ту же самую программу действий реализовывали составленные мамой конспекты, где свободные поля противопоставлялись основному тексту. Текст должен быть воспроизведен, а отношение к нему выносилось на поля и оставалось при тебе. Ты мог его и не записывать. Главное знать, что право на свое мнение у тебя никто не отнимет. Возможность дистанцироваться от навязанного тебе мнения позволяла сохранить индивидуальность. Если у Вас есть другая формула свободы в условиях агрессивной государственной идеологии, то я с удовольствием Вас послушаю.
Уроки политграмоты за амбаром. После окончания университета мама получила распределение в Талызинскую сельскую школу, где ее научили мыться в печке и проводить избирательную кампанию. Получив бюллетени, председатель колхоза позвал маму за ближайший амбар и предложил заполнить их вместе с ним. Конечно, мама сначала отказалась и даже заплакала, но потом поняла, что председатель, который называет ее дочкой, по-своему прав. Зачем гонять лошадь по соседним деревням только для того, чтобы какая-нибудь древняя старушка поставила закорючку там, где ей покажут. Тем более, что эти крестики и галочки ничего не решают. Если вам не жалко людей, то надо пожалеть хотя бы лошадь. Школу председателя колхоза мама, как всегда, окончила с отличием.
При советской власти школьных учителей истории обязывали читать лекции по международному положению учителям и раз в неделю проводить с ними философские семинары. Я помню эти семинары, переполненные славословием в адрес руководителей КПСС, изложением содержания отчетных докладов и пленумов. Длинные и нудные, они казались бесконечными, как день без хлеба. Но даже эти занятия мама пыталась сделать интересными. Консультантом по экономическим вопросам была у нее золовка, главный бухгалтер Горьковской железной дороги, почетный железнодорожник, кавалер ордена «Знак Почета» Марья Филипповна Прончатова. Главным человеком на железной дороге она считала машиниста и всеми способами повышала им зарплату. Старые машинисты до сих пор делят свою жизнь на два этапа: при Марье и после нее. По мнению тети Маши, каждое новое постановление партии и правительства призывало отыскать дополнительные ресурсы для реализации очередного проекта центральной власти. На занятия с учителями мама приглашала людей, которые знали свое дело и могли без трескучих лозунгов рассказать о спорте, литературе, журналистике. О внешней политике и международном положении страны школьным учителям рассказывали приглашенные мамой университетские преподаватели с кафедры новой и новейшей истории. Учителям очень нравились эти нестандартные занятия и приглашенные мамой лекторы, особенно последний из них. Они были раздосадованы, когда узнали, что этим лектором был муж Елизаветы Исаевны, Николай Филиппович, а они не разглядели его как следует. После окончания исторического факультета университета папа окончил аспирантуру у профессора С.И. Архангельского и был доцентом кафедры всеобщей истории ГГУ, где преподавал самые разные предметы, в том числе латинский язык и новейшую историю стран Азии и Африки. Чтобы работать с первоисточниками, он специально выучил государственный язык Южно-Африканской Республики, добавив его к трем языкам, которые он уже знал. Университет всегда умел выбирать и готовить для себя преподавателей, но, к сожалению, никогда не умел их ценить.
Иван Васильевич не меняет профессию. Главным героем пьесы Михаила Булгакова «Иван Васильевич», по мотивам которой Леонид Гайдай снял фильм «Иван Васильевич меняет профессию», становится маленький и ничтожный сам по себе человек. В одном случае он наделен огромной самодержавной властью Царя, в другом случае такой власти он не имеет. Писатель хотел посмотреть, что произойдет с таким человеком, если у него эту власть отнять, и во что он превратится, если он ее неожиданно получит. Когда мама заболела, ее госпитализировали в восьмиместную больничную палату, где вместе с ней лежали женщины из разных слоев советского общества. Маме было очень плохо, но даже в этих условиях она могла забыть о боли, чтобы выслушать собеседника, вникнуть в суть его проблемы и предложить решение, которое чаще всего оказывалось единственно верным. Больные и медсестры за глаза называли ее Королевой, а лечащие врачи впоследствии признались, что ради нее были готовы пойти даже на должностные преступления.
“Команда, без которой мне не жить”. В государственной системе образования каждый педагог действует в составе учительского коллектива, а он может быть представлен добросовестными середнячками или людьми, в силу каких-то причин разочаровавшимися в своей профессии. Маме повезло. Ее педагогический талант расцвел в средней школе № 11 Приокского района города Горького. В 1970-х годах прошлого века здесь работал целый ансамбль звезд во главе с директором школы Глафирой Степановной Бересневой. Выпускница физико-математического факультета Горьковского государственного университета, участник Великой Отечественной войны, кавалер боевых орденов, она была женой директора завода им. М.В. Фрунзе В.М. Гаршина и много лет избиралась депутатом Приокского районного совета народных депутатов, поэтому ее школа находилась в некотором привилегированном положении по сравнению с другими школами района.
Математику преподавала Эльвира Ивановна Ревунова. Это она разглядела и сформировала математический талант у Бориса Немцова.
Историю СССР в 6-7 классах вела Галина Алексеевна Радькова. Это она придумала урок в форме популярной интеллектуальной игры КВН с разминкой команд, домашними заданиями и выездными конкурсами. Газета «Ленинская смена» посвятила ей огромную статью, а исторический факультет Горьковского университета уговорил вести со студентами занятия по методике преподавания истории в школе. Именно ее мама попросила быть руководителем моей школьной педагогической практики. Ей очень не понравилось, как я пробубнил (она так сказала) приказ Петра накануне Полтавской битвы. По ее мнению, это был не Петр, а какой-то двоечник, лепечущий свои оправдания перед педагогическим советом. Учитель должен произнести эти слова так, чтобы ученики поверили, что Петру действительно не дорога его жизнь, только бы жила Россия в блаженстве и славе. «Что значит “в актеры не нанимался!”. Разве Елизавета Исаевна не говорила тебе, что каждый учитель – это исполнитель главной роли в спектакле под названием Урок. Школьной библиотекой заведовала Этта Михайловна Шклярская. В условиях тотального книжного дефицита она умудрялась каким-то способом достать весь комплект обязательной и дополнительной литературы по внеклассному чтению, а также не вошедшие в программу литературные новинки. Кроме того, в школьной библиотеке можно было обсудить очередную премьеру ТЮЗа в постановке Б. Наравцевича и переживания первой любви.
Почему они этого не понимают». В советской школе чиновники от образования неустанно искали единый универсальный метод преподавания, который разом решит все проблемы. В соответствии с очередными указаниями все школы страны должны были в кратчайший срок освоить метод учителя В.Ф. Шаталова, а затем в такой же кратчайший срок перейти на более прогрессивный липецкий метод, где на вопрос учителя поднимали руки все, кто может ответить на этот вопрос. Чем больше учеников подняли руки, тем лучше работает учитель. Но советские педагоги нашли выход и из этой напасти. Руки поднимал весь класс, но тот, кто не знал ответа, отрицательно покачивал головой, и учитель его не спрашивал. Сидевший на задней парте инспектор РОНО видел только лес рук.
Мама считала, что в зависимости от задачи педагог использует различную методику, а универсальный метод и универсальное лекарство возможно только в алхимии. В настоящее время главенствующей формой обучения неофициально объявлено шоу, и эффективность работы учителя определяется уровнем и количеством проведенных мероприятий, участие в которых должно подтверждаться дипломами об участии и призовых местах. Даже профессиональные конкурсы учителей превратились в состязание массовиков-затейников, где учителям предлагают продемонстрировать свое педагогическое мастерство в абсолютно незнакомой им аудитории.
Молчаливо предполагается, что технология, т.е. методика, способна создать любую предметность, но это же не так. Шоу, зрелище, театральность были и остаются непременными условиями педагогического мастерства, но нельзя строить обучение на основе того или иного единственного метода, даже если этот метод липецкий.
“Мы уходим, но с правом замены, продолжается наша игра”. Мне не хочется думать, что плеяда выдающихся школьных учителей в настоящее время продолжает жить только в воспоминаниях тех, кто у них учился. Конечно, мир меняется, но какие-то вещи должны оставаться неизменными. Хотя бы для того, чтобы мы продолжали изменяться. Этими неизменными базовыми понятиями образования должна оставаться любовь учителя к своей стране и ученикам. Он не должен льстить своему народу, когда он неправ, но даже в этом случае продолжать его любить. Надо готовиться к каждому Уроку и складывать его из своих жизненных впечатлений, при условии, что эти впечатления не ограничиваются склоками в общественном транспорте, но включают в себя хорошие книги, классическую музыку, спортивные состязания и драматические спектакли в исполнении знаменитых актеров. Без всего этого Учитель невозможен.
Университет всегда старался, чтобы его выпускники соответствовали этим требованиям. Но мир изменился, и мне остается надеяться, что в новых поколениях студентов, несмотря ни на что, есть люди, способные на бескорыстное служение своему делу, и это служение им удастся пронести через всю свою жизнь.
PDF версия статьи в журнале «НМ» 2016 — NM2016-P340-351